С учетом последних событий напрашивается один ответ — никакая!

Самый популярный народный комментарий в сети — «разогнать, пересадить» и так далее по нарастающей, вплоть до физического искоренения милиции как класса. Накипело, накопилось, прорвало. Дожились!

Все больше сравнений с гестапо, все меньше — с Крепким Орешком. Показать по ТВ старый советский мультик про дядю Степу — гарантированно похоронить канал в глазах телезрителей. Высказаться «за!» — значит убить политический рейтинг.

Даже провластные депутаты не рискуют стать на защиту запятнанных мундиров и скармливают разогретому электорату тезисы о необходимости реформ, переаттестаций, отбора, воспитания.

Все по домам!

При этом, однако, не забывая грозить пальчиком — ну, ну, ну! штурмовать участки! Там оружие, там задержанные, госимущество! Мы уж как-нибудь сами перевоспитаем, примем меры, разберемся, накажем. Так что все по домам! А не то будет, как в Турции!

Милицию нужно все-таки уважать, бояться, она плоть от плоти государственной, возможно, даже самая крайняя. Правоохранителей трогать нельзя! Вот как хлынут рецидивисты, как захлестнет волна преступности — что будете тогда делать? Будете звать на помощь — а никто не придет! И потом, есть Закон!

Так что терпеть произвол нельзя, а оказывать сопротивление произволу незаконно?! Привычный абсурд старого анекдота — судить сержанта Петрова за изнасилование несовершеннолетней К, а несовершеннолетнюю К за оказание сопротивления работнику милиции.

Продолжение следует... Куда?

Что дальше? Предсказуемо и ожидаемо — показательная порка нескольких попавшихся с негласной директивой остальным «не попадаться»! Ах да, еще дополнительный кругленький бюджетик на перевоспитание и работу с личным составом, дабы не допустить и не повторить! А дальше... все уляжется, забудется и вернется на круги своя.

Статистика привычно и послушно доложит о снижении преступности на фоне роста раскрываемости. Снятые с должностей незаметно вернутся в кресла и даже громогласно осужденным тихонечко смягчат приговоры ввиду «примерного поведения», амнистии «по случаю» или просто по доброй воле украинской Фемиды. Она ведь не чужая, она ведь не слепая, она соседка, она — близкая родственница МВД.

Ко Дню милиции гражданам — образцово показательные выступления спецназовцев с ломанием кирпичей, преодолением препятствий и условно успешным захватом условных преступников. А вечером в узком кругу «для своих» уже традиционные «Мой номер 245», «Владимирский централ» и «Мурка». Все как обычно.

А если «вдруг» непредсказуемо все ж таки возникнут серьезные намерения что-то изменить? Предыдущему президенту однажды ведь наступили на мозоль гаишники! Может, и нынешнему давние обиды вспомнятся или захочется радикально рейтинг перед выборами полирнуть! Возьмет законодательную инициативу в рученьку да и рубанет с плеча! Раз — и нет МВД! И что?

В первое время никто ничего не заметит, разве что некому будет перекрывать движение перед кортежами и ограждать народных избранников от народной любви. Триста тысяч граждан станут безработными и трудоустроятся в частные охранные структуры, начнется приватизация вдруг освободившихся объектов, включая тюрьмы, и развернется дерибан освободившегося бюджета.

Прописками и паспортами займутся жэки, охраной правопорядка займутся сами граждане. Раскупят травматику и пневматику, подтянут физподготовку, наймут крепких, отслуживших или отсидевших, патрулировать и охранять. Бизнесмены станут платить организованным преступникам, чтобы те обеспечили охрану от других преступников.

Впрочем, можно не фантазировать. Все это уже было в лихие 1990-е, когда Министерство внутренних дел уже самоустранялось — ввиду всеобщего безденежья и бардака в стране. С одной поправкой — 90-х уже не хочет никто. Даже выжившие «бригадиры». Уже не захотят рисковать своей шкурой в разборках и менять костюмчики «версаче» на бронежилетки. Да и дешевле пользоваться услугами одной бригады, которую содержит государство, чем кормить, обучать, оплачивать и временами оплакивать бригады свои.

Так что спустя время снова неизбежно возродится МВД. Чтобы кого- то защищать, охранять, а кого-то — принуждать к соблюдению хоть каких-то законов, правил или хотя бы «понятий».

И с ней беда, и без нее никак

Совсем убрать не получится! Без милиции/полиции государству никак. Она и есть главный кусок государства, его главная дубинка. Вопрос в том — как сделать так, чтобы гражданами от этой дубинки не доставалось.

Будем реалистами и циниками — разговорами о реформах, переаттестациями и воспитательными беседами ситуацию не изменить. Человек с оружием и под охраной государства всегда будет чувствовать преимущество перед тем, кто без оружия и не имеет «корочки» в кармане. Так было, так есть и так, увы, будет всегда.

И не только у нас. И пригороды Парижа не просто так пылали совсем недавно, и Обама не зря сейчас пытается успокоить нацию. Во всем мире полицейские время от времени «превышают полномочия».

Даже грузинский вариант «всех разогнать и новых набрать», при всей радикальности, оказывается, оставил рецидивы ведомственного садизма — не помогла даже щедрая помощь заокеанских спонсоров

То есть полностью изменить человеческую природу нельзя. Человек с оружием и при власти всегда будет иметь соблазн властью воспользоваться. Случаи будут. Вопрос в том, как сделать так, чтобы это были только отдельные случаи «профзаболевания», которые бы тут же выявлялись, пресекались, излечивались и не перерастали в эпидемии.

Ахтунг, милиция! или операция «Оккупация»

Может, это не везде? Так нет же, география впечатляет: от Донецка до Черновцов, от Врадиевки до Киева. Везде есть тревожные ощущения оккупированной территории.

Такое впечатление, что вместо милиционеров появились полицаи, но без немцев. Нет, конечно, при немцах не было лучше, но было понятней. Враг был из другой страны, говорил на чужом языке, и была надежда на партизан... и Большую Землю.

А здесь — все «свои»! И этих «своих» с каждым днем все больше. Зачем столько? Может, мы строим колонию строгого режима и выполняем норматив по количеству охранников на одного заключенного? Чтобы не разбежались, выполняли план по рессорам и организованно выходили на прогулки в Майданы внутренних двориков?

Или это скрытый резерв экономики — когда в России закончится газ, а в Украине — железная руда и зерновые, будем экспортировать в Европу милиционеров, судей и депутатов?

Так ведь не возьмут! Языков не знают, в законах путаются и, главное, не хотят работать по специальности. Конечно, не все. Должны же быть и нормальные, и порядочные. Не может быть, чтобы их не было! Но имидж то всей партии «товара» основательно подпорчен. С такой репутацией никто не возьмет на Западе. А мы? А нам нужно такое? Мы в состоянии оплачивать то, что нас убивает и калечит?

При всей очевидности ответа, он вряд ли прозвучит официально. Потому что это посягательство на избирательную вседозволенность и неприкосновенность всех, у кого есть хоть какая-то власть. «Это очень сложно. Но мы будем пытаться, анализировать, создавать комиссии и группы... Вычислять недостойные элементы...».

Да чего их вычислять? Можно смело убирать из «органов» всех, у кого при скромном окладе вдруг завелись элитные внедорожники и загородные особняки. Приказом по МВД. Не прикрываясь наивными отмазками об аренде, родственниках-миллионерах и неведомых спонсорах. Луценко, помнится, как-то уже пытался собрать декларации со своих подчиненных, имеющих целые автопарки. Может, за это он и отсидел?

А дальше — попросить помощи у YouTube. Объявить на всю страну, что руководство МВД желает знать правду о своих сотрудниках. И официально процитировать закон о милиции в той части где: «Деятельность милиции является гласной» — а значит, и фотографировать, и снимать на видео можно и нужно!

Чтобы не гуляла по стране безнаказанно привычка закрывать объектив со словами «снимать меня не имеете права, это нарушение моих прав как частного лица». Сказал это при исполнении — и тут же сдал удостоверение и стал «частным лицом».

Если сделать хотя бы это, то появится надежда, что кто-то реально пытается что-то изменить.

А пока... мой сынишка не увидит «дядю Степу». Я ему не покажу этот старый добрый мультфильм, потому что я в него уже не верю.

И нужно очень постараться, чтобы мы все в него когда-нибудь поверили.