После заявления Петра Порошенко о «фактическом введении российских войск» на территорию Украины, сделанного 28 августа, начался международный шквал обвинений России в агрессии по отношению к нашему государству (по теме использования регулярных войск РФ на Донбассе)

В первую очередь, вторжение признали министерства иностранных дел Польши, Литвы, Латвии и Чехии.

Определенную солидарность проявило ведомство федерального канцлера Германии Ангелы Меркель, заявившее в лице официального представителя Штеффена Зайберта о наличии доказательств российской интервенции на территорию Украины. Такую же осторожную формулировку использовали в своих спичах МИДы Франции и Швеции.

В конечном итоге, такая позиция ряда правительств национальных государств (членов ЕС), на фоне признания российской интервенции госдепом США, была оформлена в довольно жесткие выводы Европейского Совета (саммит ЕС) 30 августа. О них поговорим чуть позже…

Напомним, что весь этот процесс начался с заявления чешского дипломата, представителя Еврокомиссии в Украине Давида Стулика, которое он сделал 27 августа (за день до начала дипломатической цепной реакции). Смысл его выступления сводится к тому, что РФ начала открытую военную агрессию по «крымскому сценарию».

До этого времени, конечно же, подобные заявления европейскими дипломатами уже делались (правда, не в такой жесткой форме). Следовательно, слова Давида Стулика – вершина айсберга, но не его основа.

Скорее всего, изменение позиции еврочиновников и глав национальных государств произошло после саммита в Минске, на котором стало очевидно, что Россия не намерена идти на уступки по вопросу Крыма и восточной Украины, невзирая на санкции ЕС.

Поэтому нынешние спичи официальных представителей европейских структур, решения (выводы) Европейского Совета и подготовка очередного пакета санкций для РФ – это новая попытка принуждения Москвы к миру. Попытка, стоит сказать стразу, неудачная.

При всём при этом создается такое впечатление, что все участники и дипломатического, и военного конфликта боятся произносить слово «война», заменяя его более мягкими и неоднозначными понятиями «интервенция» и «агрессия».

Однако суть от этого не меняется: все прекрасно понимают, что полномасштабная война уже стучится в ворота Европы и хорошо себя чувствует на просторах Украины.

В связи с этим возникает вопрос: можно ли сделать что-нибудь, чтобы остановить эту братоубийственную войну, до того как она захлестнет всю страну?

Лицемерие Европы и наивность Порошенко

Если внимательно вчитаться в текст принятых 30 августа Европейский Совет выводов по ситуации в Украине, то становится очевидной до сих пор двойственная позиция европейцев.

С одной стороны, в тексте прямо говорится о военной интервенции России, необходимости разработки нового пакета санкций и выполнения мирного плана Петра Порошенко (немедленный отвод войск РФ с территории Украины и установление жесткого контроля на границе).

Но с другой стороны, главный призыв Европейского Совета касается не защиты суверенитета Украины, а отстаивания собственных экономических интересов. На четвертой странице документа черным по белому зафиксирован призыв, направленный к участникам конфликта, о необходимости обеспечить стабильный и безопасный транзит энергоресурсов и, в особенности, газа.

Другими словами, Европа вводит санкции против России, признает РФ агрессором в конфликте на территории Украины, но при этом просит Москву оставаться надежным партнером в энергетической отрасли.

Печальнее всего то, что этот документ многие украинские СМИ представили как очередную победу в борьбе за независимость, хотя на далее речь идет о том, что национальные интересы Украины стали предметом торга крупных геополитических игроков.

На этом фоне попытки Петра Порошенко заручиться поддержкой международной общественности в борьбе против России выглядят, мягко говоря, наивными. Ведь если бы речь шла о защите границ суверенного государства, то Президент Украины должен был ввести военное положение и просить военную помощь у стран-союзников.

Но сейчас Петру Порошенко нужно провести парламентские выборы и продолжать получать кредиты международных финансовых структур, а поэтому лучше сделать вид, что дипломатические встречи могут что-то решить, а очередная порция санкций заставит Россию уйти из Донбасса.

В этом запутанном клубке стратегий теряется главное – интересы украинского народа, которыми готова пожертвовать любая сторона конфликта, включая нынешнее правительство, лишь бы защитить свои позиции и приумножить власть.

Рецепт мира

Главной внешнеполитической ошибкой Петра Порошенко, как и его европейских партнеров, является убежденность в том, что Кремль можно напугать, или повлиять на его решения с помощью санкции.

Расчет здесь рациональный: мол, если даже Владимир Путин не захочет уступить ради мира своими геополитическими амбициями, то его вынудит на этот шаг, либо ближайшее окружение, бизнес которого пострадает от санкций, либо народные массы, возмущенные происходящими событиями.

Это допущение совершенно неверно. По поводу народа России – это вообще-то отдельный разговор, но на фоне присоединения Крыма и противостояния «нацистской власти Киева, спонсируемой госдепом США и европейскими геями» рейтинг президента РФ только вырос.

Что касается окружения российского суверена, то правило «Государство – это Я» затмевает интересы и желания любого олигарха из окружения Владимира Путина, ведь ему они обычно и обязаны своим положением в обществе.

Поэтому любые денежные угрозы не работают против общества, которое можно мобилизовать тематикой Великих Побед. Из этого положения можно вывести принципиальные позиции Кремля, от которых он не будет отказываться, невзирая на все санкции, ограничения и опасность.

Москва преследует две принципиальные цели, от которых она уже не может отказаться (по крайней мере, при нынешнем политическом режиме).

Первая цель – признание Крыма мировым сообществом частью Российской федерации. Ради этого Москва готова идти на эскалацию конфликта и терпеть любые санкции.

Вторая цель (следствие первой) – федерализация Украины, которая поможет Кремлю закрыть вопрос Крыма и сохранить лицо в «донбасском конфликте».

В тактическом плане Москва нуждается лишь в организации двусторонних переговоров между Киевом и самопровозглашенными республиками. Такой политический ход мог бы открыть перспективу для дальнейшей работы по изменению государственных границ Украины и обеспечить России не только территориальные приобретения, но и мощный политический рычаг для давления на ЕС в виде «Новороссии».

В свою очередь, Украина в ходе конфликта также заявляла о своих принципиальных позициях, которые поддерживает ЕС. По большому счету они сводятся к территориальной целостности государства и утверждению её суверенитета. Исходя из всего вышеперечисленного, трудно сделать даже набросок рецепта мира, который бы согласились обсуждать стороны.

Можно лишь предположить, что если бы Украина согласилась обсуждать вопрос о переходе Крыма в состав РФ (например, провести повторный референдум по совместно разработанному закону с большим штатом международных наблюдателей), то возможно Россия в ответ согласилась бы на проведение референдума о федерализации (на Донбассе), вместо военной защиты проектов ДНР/ЛНР.

В таком случае, можно было говорить о концептуальном выходе из конфликта: вероятно, вопрос о присоединении к РФ был бы поддержан большинством жителей Крыма, а голосование за утверждение автономного статуса «Новороссии» было бы провалено.

Но такой вариант развития событий совершенно не устраивает нынешнюю власть в Киеве, готовую сохранять военный status quo и продолжать игру в «дипломатические удары», лишь бы не утратить рейтинг и поддержку электората. Также он не в полном объеме отражает интересы Кремля, для которого вопрос о защите интересов жителей Донбасса стал трендом и одним из главных мифологем режима.

Поэтому снятие конфликта, с большой долей вероятности, произойдет только после тотального проигрыша и капитуляции одной из сторон. Такое положение вещей прекрасно понимают все участники конфликта и это самое страшное, ведь создается впечатление, что Украина становится разменной монетой, благодаря которой ЕС хочет загнать Россию в положение вечного должника.

А после этого хоть трава не расти.