Обострение политической ситуации на юго-востоке, присоединение Россией Крыма заставляет вспомнить о других похожих конфликтах с российским участием. Россия активно принимала участие в развитии приднестровского, абхазского и юго-осетинского конфликтов.

Особняком в этом случае остается вооруженный конфликт в Нагорном Карабахе, где российский фактор был далеко не основным. Опыт трагических ситуаций в Молдове и Грузии может быть полезным для украинской стороны в ее стремлении сохранить территориальную целостность государства.

Соседняя республика

Конфликт в Приднестровье, в отличие от Абхазии и Южной Осетии, всегда имел непосредственное отношение к Украине. Сегодня, когда на полном серьезе обсуждаются карты создания сплошного пояса «российских» территорий от Тирасполя до Николаева и Луганска, стоит присмотреться к истокам этого конфликта и его нынешнему состоянию.

Приднестровцы еще в 1989 году вступили в противостояние с Кишиневом, и после вооруженного конфликта 1992 года стали поступательно входить в сферу российского влияния. Без поддержки российских войск Тирасполю было не так легко сопротивляться молдавской стороне.

В этой ситуации Украина долгое время шла следом за событиями, вовсе не пытаясь их опередить. У Украины и Приднестровья есть общая граница, и от нее довольно далеко до Российской Федерации. В Приднестровье проживает большая украинская община и до 1940 года эта территория входила в состав Украинской ССР.

Но Киев мало что мог сделать в реальной конкуренции с Москвой за влияние в Приднестровье. По своим настроениям приднестровцы оказались близки к крымчанам или жителям Донбасса. И тоска по Советскому Союзу привела их к дружбе с Россией.

Впрочем, Россия вела себя осторожно в вопросе молдавско-приднестровского конфликта. Если в случае с Грузией было понятно, что Москве трудно рассчитывать на лояльный режим, то с Кишиневом были свои сомнения. В Молдове вела и ведет борьбу за власть про-российская партия коммунистов, и Кремль не хотел усиливать приднестровский сепаратизм, чтобы не потерять возможность борьбы за всю республику.

Сейчас Молдова все-таки разворачивается в сторону европейской интеграции и это означает, что в ближайшее время приднестровский вопрос снова может стать актуальной проблемой. Украина научилась жить в ситуации, когда этот конфликт был «замороженным», но теперь ситуация «размораживается». Вряд ли у Киева есть готовый ответ на эту угрозу, а тем временем Приднестровье все больше зависит от России.

Кавказский узел

Конфликты в Абхазии и Южной Осетии начинались еще в 1980-е годы без прямого участия Москвы. Но затем Россия воспользовалась этими конфликтами для того, чтобы ослабить независимую Грузию и навязать Тбилиси свое видение ситуации на Кавказе.

В основе этих двух противостояний в Грузинской ССР была не совсем продуманная политика советских властей, выстроивших многоэтажную систему союзных республик и национальных автономий. Грузины были недовольны своим пребыванием в составе СССР, а абхазы и осетины, в свою очередь, чувствовали себя ущемленными, имея автономный статус в рамках Грузинской ССР.

Стоит отметить, что и в Абхазии, и в Южной Осетии, в отличие от Крыма и Приднестровья нет «русского вопроса». Там речь всегда шла о праве на самоопределение для коренного населения. У абхазов в принципе нет другой территории для национального строительства, а осетины к моменту конфликта с Грузией располагали также автономией в составе Российской Федерации. Осетины по этой причине считали себя разделенным народом.

Однако, несмотря на отсутствие проблемы русской общины, Москва еще с начала 1990-х годов занимала активную позицию в поддержке абхазов и южных осетин.

После серии проигранных военных конфликтов в 1990-е годы Грузия во-многом смирилась с независимым статусом Абхазии, но по поводу малоприметной Южной Осетии у них еще оставались сомнения. В августе 2008 года грузинский президент Михаил Саакашвили предпринял попытку силового возвращения этой территории.

Именно Пятидневная война в Южной Осетии в августе 2008 года стала рубежом, после которого на Западе снова стали говорить о возрождении российского имперского сознания.

Своим вмешательством в юго-осетинский конфликт Россия показала растущую решимость вмешиваться в приграничные военные ситуации даже там, где в этом нет особой выгоды. Все-таки сложно понять, что стратегического было в небольшом горном районе с одним городом в масштабе райцентра и десятком сопутствующих ему сел.

В Южной Осетии к тому же весьма затруднительно определить общее количество населения этого непризнанного государственного образования. По самым оптимистическим оценкам речь идет о примерно 80 тысячах людей. Критики юго-осетинского режима говорят, что на территории региона сейчас, после боевых действий и сопутствовавших им разрушений, проживает примерно 30 тысяч человек.

Россия оказывает режиму Южной Осетии существенную административную и финансовую поддержку. Без этой поддержки властям в Цхинвали было бы непросто наладить послевоенный быт на своей территории.

Эксперты отмечают, что, несмотря на самопровозглашенный статус независимого государства, для Южной Осетии маловероятно создание своей экономики. Поэтому она и в дальнейшем не проживет без помощи со стороны России.
В этом отличие юго-осетинской ситуации от положения в Абхазии, где все-таки есть возможность самостоятельного хозяйственного развития. Абхазия может развивать туристическую отрасль и сельское хозяйство и за счет этого меньше нуждаться в российской финансовой поддержке.

Стоит признать, что Абхазия заплатила весьма высокую цену за свой конфликт с Грузией. Туристический потенциал региона так и не восстановлен. Абхазская элита зависит от Москвы, хотя изначально речь шла о более самостоятельной позиции.
В то же время соседняя Аджария, сохранившая свое пребывание в составе Грузии, за последние годы сделала качественный рывок вперед. И это при том, что в советский период именно Абхазия считалась более перспективной с точки зрения туристической привлекательности. Аджария сейчас стала популярным и востребованным курортом, а Абхазия продолжает залечивать имиджевые раны войны.

Задумчивость НАТО

НАТО, ЕС и США так и не выработали эффективных мер противодействия российским действиям в Грузии и Молдове. Но и Россия не добилась всех поставленных в этой ситуации целей.

Как говорит российский политолог Лилия Шевцова: «Создание непризнанных государств Абхазии и Южной Осетии оказалось не совсем успешным для России. Эти государства так и не были признаны в мире. Даже белорусский президент Александр Лукашенко не смог признать эти государства, невзирая на жесткое давление Кремля».

Складывается впечатление, что блок НАТО так и не решил, как ему реагировать на расширение российского влияния. Еще с Карибского кризиса в 1962 году в советско-американских, а затем и в российско-американских отношениях есть ощущение неких политических «красных линий», после которых может начаться мировая война.

А этой войны никто не хочет, и поэтому Запад весьма спокойно воспринял вступление российских войск в Южную Осетию. В любом случае, эта территория не представляла стратегического интереса для натовцев. Можно даже предположить, что не все стратеги этого альянса до 2008 года знали, где находится этот самый город Цхинвали.

В 2008 году эксперты скептически оценивали возможность автоматического переноса реалий войны в Южной Осетии на украинскую территорию. Казалось, что для России гораздо более эффективно влиять на Киев с помощью информационных войн, культурно-общественных акций и особенно с помощью экономического воздействия.

«Газовая война» 2009 года только подтвердила обоснованность таких предположений. Но в настоящее время ситуация меняется и печально, что этого никто не ожидал.

Украинским властям стоит учесть, что опыт Грузии и Молдовы в противостоянии с сепаратистами может быстро устареть. Россия в ситуации в Крыму собирается действовать и уже действует по-другому. В 2008 году российские войска не пошли на Тбилиси, оставив тем самым окно дипломатических возможностей для Запада. Но сегодня Российская Федерация показывает, что ее мало волнует мнение западных политических и общественных лидеров.