Мир лихорадит: такой капиталистический, рациональный и глобализированный, он почему-то все чаще начал проявлять недовольство существующим порядком вещей. Вспышки «массовых беспорядков» происходят на совершенно разных концах разогретого до предела Земного шара, а летом 2013-го пламя едва не перекинулось на Украину.

Впрочем, это «едва» вполне может оказаться лишь отправной точкой, первым шагом в отечественном протестном движении. Однако насколько они беспорядочны, эти «массовые беспорядки по-украински»? И самое главное, кто за ними может стоять?

Лови волну, товарищ!

Стоящие у истоков нелегкого «дела революции» чем-то похожи на серферов: их основная задача — «поймать волну», приручить стихию подлинного народного гнева и на этой волне устремиться ввысь.

Абсолютно контролируемые «восстания под ключ» редко бывают успешными — другое дело, если заинтересованный субъект успевает незаметно войти в протестный хаос в момент его систематизации. В тот момент, когда животные инстинкты охлоса (толпы) уже вполне удовлетворены окружающим шумом и погромами, наступает неловкая пауза, а в головах протестующих вдруг застывает вопрос: «Что дальше?».

Заполнить эту неловкую паузу и дать людям ответ — вот истинное искусство революционных предпринимателей! В момент кристаллизации требований и дальнейших действий толпа преобразуется в структуру с четкой иерархией, массовые беспорядки становятся все более упорядоченными, а в политическом смысле охлос превращается в демос (народ).

Вспышка с тыла!

За последнюю пятилетку в посткризисном мире было несколько протестных волн: «южноевропейская» (Греция, Испания, Португалия), «южноамериканская» (Аргентина, Перу, Бразилия), «мегаполисно-европейская» (Марсель, Берлин, Стокгольм) и «восточная» («Арабская весна», Стамбул). Классификация более чем условна, так как вспышки на самом деле происходят повсеместно — сегодня «протестантский протест» охватил Белфаст, а завтра чрезвычайное положение объявляют в Киргизии.

Во всех случаях на улицы выходило классическое угнетенное меньшинство: те, кто против подорожания общественного транспорта, или те, у кого в печенках сидят шииты, — не суть важно. Глубинной причиной протестов являлось увеличение экономической и правовой пропасти между правящей элитой и наименее обеспеченными слоями общества. В зависимости от дополнительных характеристик правящего класса, восстание могло приобретать религиозную, этническую или идеологическую окраску.

Во многом эти восстания — диагноз капиталистической мир-системе: с каждым годом их количество и качество будет расти, равно как и возрастут издержки, связанные с разрешением конфликтной ситуации.

За бедного негра замолвите слово

Повинуясь марксистско-ленинским заветам о главной движущей силе революции, протестовать должны самые обездоленные и угнетенные. С учетом структуры экономики и политической системы каждой отдельно взятой страны, это может быть как классический пролетариат, так и танзанийские негры-альбиносы.

Основная их претензия — несправедливое перераспределение доходов государства и фактическое существование двух параллельных правовых систем. Сформулировать этот упрек государственной власти надо как-то покороче, поярче и без конкретики, чтоб всем было ясно, что происходит какая-то лажа, но жертвой несправедливости мог ощутить себя буквально каждый. В общем, «Банду геть!» и чтоб никакого «свавілля».

Затем подключаются «вторичные акторы», у которых на самом деле не все так плохо, но завистливо глядя на верхушку государственной пирамиды, они тоже непроизвольно сжимают кулаки и идут протестовать. Зачастую добавление вторичных фигурантов означает наложение «второго слоя» протеста — теперь это уже не восстание против несправедливости как таковой — подключается политическая, идеологическая, расовая или религиозная подоплека.

И когда эта локальная гражданская инициатива выглядит более-менее серьезно, на нее непременно будет наложен третий — «геополитический слой» с соответствующими акторами. Поддержать власть или протестующих — этим вопросом задаются, в первую очередь, соседние государства, а затем и сильные мира сего (того самого, который лихорадит).

Есть в этом алгоритме и несколько совершенно обязательных атрибутов, без которых в последнее время не обходилось практически ни одно восстание.

1. Жертва. Максимально конкретный образ жертвы крайне важен на начальном этапе протестного движения. Это может быть как реальный человек, некий носитель социокультурных кодов многострадального народа (сжегший себя на площади Тахрир тунисец Моххамед Буазизи в этом смысле совершенно идентичен жертве изнасилования Ирине Крашковой), так и неодушевленный объект с какой-то символической нагрузкой.

2. Площадь. Зародившееся «однажды в провинции» протестное движение обязано перекинуться на главную площадь страны — «майдан», Тахрир и так далее. К слову, наученная горьким опытом украинская власть вполне осознает символическое значение главной площади столицы, а оригинальная задумка технологов по низвержению «майданной сакральности» — телешоу «Майданс» — лишнее тому подтверждение.

3. Абсолютное зло. Весь народный гнев (подлинный или лукавый) необходимо сначала по крупицам собирать, а затем направить на очень конкретную мишень — персонификацию абсолютного зла, кого-то виновного во всех бедах страждущих. «Местечковость» Врадиевки проявилась в том, что требования ограничивались головами главы украинского МВД и губернатора Николаевской области — национальные восстания так не делаются.

Последние капли июльского ливня

Вот как-то так и должно выглядеть успешное протестное движение с «самыми серьезными намереньями». Может ли быть иначе? К примеру, может ли «первичным актором» быть не обездоленный танзанийский негр-альбинос (в нашем случае роль «черни» вполне могут взять на себя шахтеры, чернобыльцы или крестьяне), а обладатель айфона четвертой модели, которому не дает покоя наличие пятой модели у представителей власти?

Примеры «мажорного восстания» на Болотной и эстетики «новых шестидесятых» в исполнении активистов «Захвати Уолл-стрит!» показывают, что такие протесты — скорее дань моде и экстремальное развлечение для офисного планктона, а не что-то серьезное. А на «что-то серьезное» способны лишь те, кому нечего терять и кто не уедет в Куршавель накануне очередного митинга.

А что же Украина? А ничего — «Врадиевка» оппозицией была провалена и превращена в фарс. А ведь все так хорошо начиналось: «жертва» идеально олицетворяла «неньку-Україну», вписываясь в ментальную эстетику наших сограждан.

Правда, с «абсолютным злом» и особенно с «площадью» вышел конфуз: предприимчивый депутат Каплин, бизнесмены из КУПРа и прочие классические шаманы танзанийских негров, для конспирации выпачкавшиеся в пудре, так заторговались знаменем протеста, что и не заметили, как оно обесценилось. Увы!

Оппозиция исключительно из-за отсутствия системной и скоординированной работы допустила роковую ошибку: толком не услышав стартовый выстрел, народные избранники так понеслись туда, где камеры и микрофоны, что сделали классический «фальстарт».

«Вторичные акторы» и их партийные флаги появились во Врадиевке слишком рано, превратив «народную инициативу» в политическую акцию. Фальстарт, дисквалификация, ждите следующей «волны»...