Международный проект «Аут» проводится в третий раз, привлекая внимание общества к непростой медицинской и социальной проблеме аутистов.

Для демонстрации первого проекта в 2010 г. объединением Клиника Дорошенко-Грищенко был выбран Шоколадный домик, а куратор Татьяна Гершуни смогла эффектно показать, как в любом творчестве проявляются элементы аутизма. «И сосредоточенность на процессе, и любимая тема, к которой постоянно возвращается художник – признаки аутизма. Да любой увлеченный человек найдет их у себя», – говорила Татьяна. В 2011 г. было решено сосредоточиться на медицинской составляющей аутизма, поэтому был приглашен куратор из Нью-Йорка Коэнн Джефф Байза, медик по образованию. И в Музей современного искусства, где проходил АУТ-2:Нейроразнообразие, он сумел собрать профессиональных художников-аутистов во всего мира.

Тема третьего «Аута» – визионерство, сны наяву. Тему предложил куратор, культовый российский критик Виктор Топоров: «Вместо отображения объективной (внешней) реальности под углом того или иного творческого метода визионерское искусство предполагает отображение реальности субъективной (внутренней), которая связана с реальностью объективной лишь опосредованно: «небывалая комбинация бывалых впечатлений» (как определял сновидения – в нашем случае, сновидения наяву – академик Павлов).

Визионерское искусство исторически выросло из религиозных и мистических практик (вспомним хотя бы библейских пророков) и получило распространение в церковной живописи позднего средневековья, прежде всего, в картинах Страшного Суда. Ключевой фигурой визионерского направления в искусстве стал великий английский поэт и художник Уильям Блейк, выработавший (опираясь на Сведенборга и Бёме) собственную теогонию и космологию, описавший ее в собрании поэм под общим названием «Пророческие книги» и проиллюстрировавший их замечательными гравюрами.

Начиная с творчества Блейка (то есть примерно 200 лет назад и позднее) визионерское искусство секуляризовалось и диверсифицировалось: оно стало миром индивидуальных Врат Восприятия (по Олдосу Хаксли), миром индивидуальных Измененных Состояний Сознания во всем диапазоне от Гофмана, Гоголя и Эдгара По до Даниила Андреева, Карлоса Кастанеды и Гарсиа Маркеса. Аналогичные процессы происходили и в живописи – от фигуративного романтического визионерства Тараса Шевченко (малоизвестные работы которого будут представлены на нашей выставке) до супрематизма Малевича, не говоря уж о существенной части художественных исканий наших дней (опять-таки в широчайшем разбросе от Люсьена Фрейда и Максима Кантора – еще одного участника нашей выставки – до какого-нибудь Херста)».

Итак, «Аут-3» с его «Снами наяву» занял Музей Шевченко по 18 мая, в июне-июле предполагается, что проект увидят в Санкт-Петербурге. Одними «картинками» организаторы не ограничились. Будут публичные лекции, перфомансы, кинопоказы и мастер-класс визионерского правописания. Каждому участнику достался зал, затянутый материей в «разговаривающий» цвет. Черный фон подчеркивает жесткую графичность легендарного автора «Лимонки» Павла Лосева, в следующем зале на жвачно-малиновом фоне разместились «детские» работы Григория Ющенко, далее – строго-зеленый зал с проектом Максима Кантора и Виктора Торопова «Битва Арминия», где лес выступает символом сопротивления национального сознания глобализации, а также неизбежности расплаты и упрямства варварства.

Питерский визуальный блок сменяется украинским. Пожалуй, самый светлый, даже сияющий зал – с работами Майкла Мерфенко. «Такие сны мне по душе, настоящая добрая сказка», – делились впечатлениями посетители. Майкл считает, что именно прикосновение Бога мутирует, видоизменяет реальность – не делает ее красивой или приятной, но настоящей. Такое прикосновение очищает, даже если при этом убивает, а его творчество – это нож, режущий по живому или мертвому с единственной целью – вскрыть инфекцию.

Давид Чичкан кроме своих бунтарских работ разместил еще и затянутую революционными черно-красными цветами кровать, где обещает устраивать перфоманс по примеру Тильды Суинтон – сон анархокоммуниста. Поскольку никто не знает, что такое радикальное снилось красавице в Нью-Йоркском музее, визионерские экзерсисы Чичкана снабжены поясняющими надписями: «Сплю и митингую», «Сплю и помню», «Сплю и ненавижу».

Сотрудникам музея ближе зал, где показывают как составляющие проекта работы Тараса Шевченко: «Хоть он и затянут черным, а это непривычно, зато здесь чувствуешь себя спокойно, даже умиротворенно». Стену рядом с входом заняли две фотографии победителя международной премии Arte Laguna 2013 и Prix de la Photographie 2011 Ричарда Енсетт (Великобритания). Это работы из серии «Больничные сады», которые Ричард сделал летом 2012 года в Донецке, когда жил в резиденции для художников от фонда «Изоляция» – мальчики-аутисты дышат розами в ночном саду. Напротив них – три офорта Тараса Шевченко. «Для меня самое сильное впечатление – именно Тарас Шевченко, офорт, где он изобразил себя в виде Диогена, это настоящая квинтэссенция всей темы аутизма», – говорит Татьяна Гершуни.

Топоров подчеркивает два ключевых момента в творчестве Шевченко: мечта о воле личной, которая сбылась при жизни поэта и живописца, и его пристрастная мечта о независимости Украины. «Эти мечты несли настолько утопический и на первый взгляд неосуществимый характер – и в первом и втором случае понадобился целый ряд фантасмагорических совпадений, чтобы мечта стала реальностью, поэтому и к ним надо относиться как к пророчествам, которые сбылись, – считает Топоров. – Иначе говоря, как к пророчеству, которое поначалу не имело никакого основания, кроме визионерского по своей природе видения».