Тема, якобы, непреодолимого деления страны на украиноязычный Северо-Запад и русскоязычный Юго-Восток спорадически возникает в украинском политикуме во время различных конфликтных ситуаций. Однако пресловутый европейский опыт говорит о том, что даже политические нации, объективно разделенные по языковому и этническому принципу, имеют неплохие шансы на сохранение единого государства.

В Европе можно вспомнить как минимум два таких примера. В одном случае государственность удалось заново собрать после трех лет кровопролитной войны. В другом - политические конфликты решаются мирным путем, но зато имеют свою давнюю историю.

Военный сценарий

Одна из наиболее «загадочных» для общественности европейских стран – Босния и Герцеговина появлением своей государственности обязана именно войне. Пока это была обычная союзная республика в составе Югославии, ее жители тихо-мирно жили в рамках социализма имени Иосипа Броз Тито.

Однако с распадом Югославии гражданам этой самой многонациональной балканской республики пришлось определяться с вопросом - как жить дальше?

Исторически в Боснии проживали три этноконфессиональные общины, одной из которых были сербы. Боснийские сербы ориентировались на свою большую сербскую родину и мало связывали себя с возможной государственностью Боснии. Белград в лице этой общины имел свои основания для предъявления территориальных претензий к Сараево.

Здесь стоит напомнить, что в начале девяностых годов российские политологи любили смаковать возможный развал Украины именно с учетом того, что в юго-восточных регионах было заметно компактное проживание русского населения. Или же вместе с русскими там проживали русскоязычные украинцы, вполне склонявшиеся к сохранению союзного государства.

Какое-то время, особенно в Крыму, сохранялись риски вооруженного решения российско-украинских споров, но осторожная политика Леонида Кравчука и равнодушие Бориса Ельцина предотвратили кровавый сценарий. В Югославии, как известно, было совсем иначе. Войны не удалось избежать и ее последствия ощущаются в Боснии и Герцеговине до сих пор.

С момента окончания войны система власти в этой стране устроена по этноконфессиональному принципу. Пропорционально во властных структурах представлены мусульмане (бошняки), сербы и хорваты. Власти национальных регионов поэтому заинтересованы в том, чтобы избиратели оставались разделенными по этническому признаку.

Государственное устройство Боснии и Герцеговины сложное по своей структуре. Босния состоит из двух образований: Федерации мусульман и хорватов и Республики Сербской . Каждое из этих образований имеет своего президента. Органы власти на федеральном уровне состоят из совместного президиума. Голосование в федеральной ассамблее проходит по принципу этнических сообществ. Такая схема была предусмотрена Дейтонским и Парижским мирными договорами 1995 года.

Через 19 лет после окончания войны в Боснии и Герцеговине граждане разочарованы нынешним состоянием государства. Число жителей Боснии и Герцеговины за годы, прошедшие после войны 1992-1995 годов, сократилось на 600 тыс. человек. В насильственно соединенной с боснийцами и хорватами Республике Сербской в Боснии до сих пор теплится надежда на воссоединение с Сербией. А боснийцы-мусульмане, численность которых составляет почти половину населения страны, хотят превратить Боснию и Герцеговину из федеративного в унитарное государство.

Таким образом, три основных народа, населяющих Боснию и Герцеговину, движутся не по пути интеграции, а дорогой дальнейшей самоизоляции.

«После заключения Дейтонского мирного договора в 1995 году государство Босния и Герцеговина сохранялось исключительно благодаря мощному влиянию международного сообщества», - считает глава сербской автономии в Боснии Милорад Додик.

Мирный сценарий

В зажиточной Бельгии конфликт между двумя ведущими общинами страны длится уже почти двести лет. Его неспешный характер обусловлен высоким уровнем жизни бельгийцев, которые, однако, любят вспоминать о своих разных языковых ориентирах.

Партии, ведущие спор о будущем бельгийского государства, представляют национальные общины валлонов, жителей южных провинций Бельгии, и фламандцев, жителей Фландрии, что на севере страны.

Бельгия в политико-административном плане делится на три региона плюс три языковых сообщества. Они, в свою очередь, имеют свой парламент и своё правительство. При этом валлонские сторонники объединения с Парижем заявляют, что готовы стать новым департаментом Франции. Исторически конфликт между бельгийскими элитами начался с пресловутого языкового вопроса.

В момент обретения Бельгией независимости в 1830 году единственным государственным языком был французский, хотя численность фламандцев превышала численность валлонцев.

И только в 1963 году в Бельгии было официально закреплено двуязычие.

Так что украинские споры о государственном статусе русского языка, которые длятся уже почти двадцать пять лет, вовсе не являются рекордными по времени. До бельгийской продолжительности языкового конфликта нам еще далеко.
До середины прошлого века Валлония обеспечивала львиную долю национального продукта страны. После Второй мировой Север и Юг поменялись местами. Фландрия превратилась в динамичный регион, а Валлонию захлестнула безработица. В результате со стороны фламандского населения возникло пренебрежение к валлонам.

В 1968 году в стране разгорелся так называемый «Лувенский кризис». Политики не могли тогда договориться, на каком языке должно вестись преподавание в Лувенском университете. В 1970 году была проведена реформа конституции. В ней с того времени было закреплено существование трех общин: фламандской, франкофонной и германоязычной.
В 1971 году эти три общины получили широкие культурные права. В 1980 году была проведена вторая конституционная реформа. Фландрия и Валлония получили статус автономий.

И вот в 2007 – 2008 годах в Бельгии разгорелся серьезный правительственный кризис. Победу на парламентских выборах тогда одержала фламандская партия во главе с Ивом Летермом. Причиной кризиса стало стремление этой партии к уменьшению отчислений Фландрии в федеральный бюджет.

Последние шесть лет Бельгия не может выбраться из споров о необходимости сохранения единого государства. Фламандцы и валлоны хотят мирным путем добиться разделения страны, но лень мешает им всерьез взяться за это начинание. Вполне возможно, что в 2030 году Бельгия доживет до своего 200-летия.

Еще не Босния, но почти Бельгия

Украинские политологи не первый день проводят параллели между ситуацией в Украине и спорами о сохранении бельгийского государства.

Как сказал в эксклюзивном интервью Inpress.ua политолог Кость Бондаренко, об угрозе раскола Украины говорится уже очень давно, столько, сколько существует независимая Украина. Также в Европе постоянно говорят о расколе Бельгии.
В июле 1830 года было принято решение о создании королевства Бельгии и на протяжении 10 лет «вопрос Бельгии» должен был решиться. С тех пор говорили о ее «временности» как государственного образования, отметил Бондаренко.

Украинским политическим элитам до сих пор удавалось избежать «боснийского» сценария войны всех против всех. Пример разоренной войной и так толком и не ставшей единым государством Боснии показывает украинцам, к чему может привести гражданская война. Ведь в 1980-е годы Сараево был мирным, красивым городом, в котором нормально уживались представители разных религиозных конфессий.

В то же время пример Бельгии выглядит более обнадеживающим. Если отбросить разницу в политической культуре и уровне жизни, то налицо некоторое сходство между бельгийской и украинской ситуацией. Есть две общины, которые не во всем понимают друг друга, но при этом мирно живут в одном государстве. Споры и конфликты решаются путем переговоров и взаимных политических уступок. Раздел страны обсуждается, но выглядит маловероятным.