Информационно-аналитический портал Inpress.ua продолжает работу своей онлайн-студии «Inpress-клуб». В прямом эфире без купюр и монтажа читатели нашего портала смогут стать наблюдателями и участниками интересных бесед, острых дискуссий, обстоятельных интервью.

Гостями «Inpress-клуба» станут лидеры общественного мнения, популярные ньюсмейкеры, любимцы публики, признанные авторитеты и другие люди, чье мнение интересно широкой аудитории.

Напомним, что 31 июля в «Inpress-клубе» в прямом эфире был президент Украинского аналитического центра Александр Охрименко, с которым обсуждали тему: «Грозит ли Украине дефолт?».

А 2 августа в онлайн-студии «Inpress-клуб» вы встречались с доктором политических наук, модератором аналитической группы Geostrategy Сергеем Даниленко, обсуждая важную проблему: «Евросоюз или Россия: Украина на геополитическом распутье».

Беседуют с гостями ведущие онлайн-студии «Inpress-клуб» Евгений Магда и Ольга Смалюховская, журналисты информационно-аналитического портала Inpress.ua, а также все наши читатели.

Ведущий: Добрый день. Это Inpress-клуб, и сегодня мы будем говорить с нашими гостями о гуманитарной составляющей украинской независимости. В гостях у Inpress-клуба народный депутат пятого и шестого созывов, сегодня председатель Соломенской районной государственной администрации Максим Луцкий и народный депутат, член фракции ВО «Свобода» Игорь Швайка.

И первый вопрос к ним, какие, по Вашему мнению, самый важные достижения Украины в гуманитарной сфере?

Швайка: Можно ли говорить о каких-то достижениях в гуманитарной сфере в то время, когда в Украине нет закона о защите национального языка, когда нет закона, который бы регулировал деятельность титульной нации и национальных меньшинств? Когда вся деятельность в сфере образования направлена на то, чтобы отбить желание обучаться, а тем, кто закончил, обрубать любые возможности трудоустроиться и реализоваться как специалисту. Поэтому когда мы говорим о достижениях, то можно сказать одно: они все с ярко выраженным негативным подтекстом. На сегодняшний день Украина находится в состоянии гуманитарной катастрофы. Тот, кто должен осуществлять государственную политику, он ее осуществлял, но вся государственная политика направлена не на достижения, а на уничтожение любых ростков, которые сберегаются в украинском обществе.

Луцкий: Достижений на самом деле очень много, надо просто обращать на них внимание и надо понимать, что такое гуманитарная составляющая. Обучение в течение всей жизни — это один из принципов Болонского процесса, к которому мы присоединились. Когда коллега говорит, что все направлено на уничтожение, я не согласен. Надо активнее работать в комитетах, в ВР, чтобы она работала и выполняла свои функции, а не только чтобы ее по телевизору показывали. Мы много времени потратили на то, чтобы разработать законопроекты о высшем образовании, для того чтобы адаптировать к европейским и мировым стандартам. Уже почти год работает ВР 7 созыва, и ни одного шага в этом направлении сделано не было. Я надеялся увидеть сегодня пани Лилию Гриневич, главу комитета, свою коллегу, с которой мы вместе работали, несмотря на то, что были в разных политических лагерях. Но работа все-таки шла. Еще раз подчеркиваю: с начала седьмого созыва со стороны оппозиции не сделано ни одного шага для того, чтобы предложить какой-то конструктив по продвижению важных законопроектов для нашего государства.

Ведущий: Следующий вопрос снова вряд ли позволит вам найти общий язык, хотя я в этом вопросе оптимист. Это т. н. языковой закон. Как вы думаете, насколько он повлиял (и повлиял ли) на гуманитарную ситуацию в стране и с каким знаком?

Швайка: Как мы помним, языковой закон — закон КиКо, закон Кивалова-Колесниченко, закон про узаконивание русского языка под видом языка национальных меньшинств, действительно оказал влияние. Я бы хотел поделить это влияние на две части: негативную — которой намного больше, и позитивную. В чем достижения этого закона? Практически произошел отход от центровых тенденций. Гуманитарная составляющая сегодняшнего украинского общества, как и гуманитарная ситуация на севере, востоке, в Закарпатье и любых других районах страны, направлена не на применение национального языка, не на защиту языка, а на отрывание целых кусков украинских территорий от украинского центра: от украинского Киева, от украинской Слобожанщины, от украинской Галичины и т. д. То есть в чем значение этого закона, если принимать целый закон под видом права человека на национальный язык и сделать это все так цинично, чтобы русский язык стал вторым официальным? Это есть закон про вытеснение украинского языка из общественной жизни, в первую очередь, в органах государственной власти, в образовании, в науке, в СМИ, в коммуникации. В чем позитивное значение? На уровне уже бытовых конфликтов в абсолютно спокойной Одессе и Черновцах начали возникать ссоры между людьми, которые десятки лет жили вместе. Люди начали враждовать друг с другом на теме языковых различий, чего они раньше не замечали, пока им не помогали строить свою национальную якобы идентичность. И когда эти конфликты уже взорвались, вплоть до уголовных дел, люди начали понимать, что задача этого закона — перессорить людей и запустить яркие отцентровые тенденции. Каков наш ответ: есть закон о защите национального языка, поданный тремя представителями оппозиционных фракций — «Свободы», «Батькивщины» и «УДАРа», соответственно Ирина Фарион, Мария Матиос и Владимир Яворивский. Этот закон ставит перед собой цель выкинуть на свалку закон, который называется КиКо, и внедрить в Украине: первое — защиту национального языка, второе — урегулирование возможности использования языков национальных меньшинств. Мы все разные. И это чудесно, это фантастично, это красиво. Невозможно всех подвести под один уровень: «главное, чтобы он был русскоговорящим». Есть огромное количество негатива, но из этого негатива рождаются чистые всходы, потому что все, кто начал это мародерство в гуманитарной сфере, они тоже чувствуют на себе, что тот период эйфории закончился.

Ведущий: Ваши слова напомнили мне другие: «Когда б вы знали, из какого сора растут цветы».

Луцкий: Во-первых, я бы попросил воздержаться от оскорблений. Во-вторых, я хочу сказать, что у каждого есть своя позиция. И моя личная позиция — что государственный язык должен быть один — украинский язык. Но нельзя не признать того, что в Украине, кроме Галичины, есть еще и другие регионы, где тоже живут люди со своими взглядами. Политические партии, которые идут больше с той части, имеют свои обязательства перед своими избирателями, и когда они шли на выборы, они тоже давали какие-то обещания. То, что был принят не языковой закон, а закон про региональные языки, если быть более точным, ничего не изменилось. Спросите украинскую молодежь — преподавание идет на украинском языке. Все органы государственной власти используют украинский язык. И так оно и будет. Виктор Федорович четко сказал: государственный язык один, но есть еще и региональные языки. В Харькове, Запорожье был принят такой закон. Ни украинского, ни русского языка больше не стало, а просто успокоили общество. Поэтому не надо на этом спекулировать, а надо просто признать: в обществе спокойно — и все хорошо.

Швайка: Маленькая ремарка. Мне, как типичному представителю востока (я родился на Луганщине, вырос, получил образование на Харьковщине), который сегодня читает абсолютно идиотские опусы следователей и прокуроров про хулиганские действия 18 мая, когда ваши гопники, Максим Луцкий, бьют журналистов...

Ведущий: Я не думаю, что у Максима Луцкого есть личные гопники.

Швайка: Извините, я сказал гопники ПР. И когда у нас сегодня начинается судебное рассмотрение одного из таких дел, и когда мне, типичному представителю украинского востока, фактически невозможно устроить детей ни в садик, ни в школу, чтобы они изучали украинский язык, когда целые поколения вырваны из украинского контекста — успокойтесь у себя на кладбище ПР, и там вам будет и покой, и спокойствие.

Ведущий: Я смотрю, что, невзирая на мирную гуманитарную тему, наша дискуссия приобретает горячий характер. Я попытаюсь ввести ее в русло в вашем ответе на следующий вопрос: какие угрозы стоят перед гуманитарной сферой в Украине и насколько активно государство должно действовать в этом аспекте?

Луцкий: Надо, в конце концов, поставить точку в переписывании истории, надо, чтобы она подавалась в том виде, в каком она должна подаваться, чтобы мы четко знали всех, кто внес свой вклад в строительство государства Украина, независимо от того, правильно это было или неправильно. Но это все должно быть отражено в учебниках истории. И никогда не допускать, как предыдущий министр образования Вакарчук, который столько бед натворил в образовании, который убрал 9 Мая из учебника истории и сказал: «Разве это праздник?». Такие вещи недопустимы. Нужно определить объективную роль каждого в истории Украины. Надо изучать украинский язык, изучать другие языки, если это необходимо, и строить страну.

Швайка: Я не буду комментировать тот бред, который озвучивал пан Луцкий. Угроз несколько. Самая агрессивная угроза идет с востока, со стороны РФ — там, где я родился, в добровольном выезде для получения образования находились мои родители, где они работали. Слава богу, что они вернулись назад в Украину, и я уже получил украинское гражданство в 1991 году. Это уже моя часть истории, если интересно, могу поделиться. Самая агрессивная угроза — это теория Русского мира.

Она буксует по всем направлениям. Ее пытаются наделить какими-то новыми значениями. Соответственно, придумали какую-то православную российскую церковь, которой никогда не было. Оторвали российскую церковь от церкви-матери и провозгласили ее как какую-то новую институцию. Бывшие кагэбисты, которые расстреливали священников, на сегодняшний день в первых рядах стоят на службе, приходят к вам на передачу. Вы знаете, что на СБУ висит мемориальная доска к 1025-летию Крещения Руси? Я специально остановился, я так и не смог понять, для чего она там, какой вклад по поручению В. Ф. Януковича СБУ внесла в 1025-летие, кроме того, что очередные чекисты, приехавшие из Москвы, постояли рядом с попом Гундяевым. Вот это первая гуманитарная угроза. Вторая — это та Европа и Америка, которая практически на каждом шагу в виде европейских ценностей пытается закинуть на украинское пространство ту самую хваленую толерантность, терпимость к однополым бракам, непротиводействие наркотической или какой-нибудь другой зависимости молодежи — это выбивает все традиционные ценности. И я бы сказал, что эта проблема стоит не только перед Украиной, но и перед всем миром. И когда мы анализируем проблему с теми же самыми однополыми браками, то этот тезис вбрасывается именно в традиционное европейское общество — именно в те общества, которые имеют крепкий исторический стержень, национальную самобытность. Какая модель защиты может быть от этих угроз? Жесткая, национально ориентированная проукраинская политика. У Украины сегодня, точно так же, как и 100 лет назад, и 300 лет назад, есть определяющие, основные ценностные ориентиры. Придуманное в 1965 году 9 мая к этим ценностным ориентирам не имеет ни малейшего отношения. Празднование придумали те люди, которые воевали во время Второй мировой войны и которые отошли в мир иной. Для тех тыловиков НКВД-стов, которые масло раздавали и были вертухаями в лагерях, — для них организовали этот праздник, потому что они неплохо сохранились, боевых ранений не имели и ничего не сделали. Соответственно, какова причина? А причина такая, что Российская империя, которая в 1918-1920 гг., в 1930 году фактически поглощала Украину, у нее не было той самобытности, которая была в Украине. И поэтому надо было придумывать: надо было придумывать Великую Отечественную войну вместо Второй мировой войны, надо было придумывать какую-то свою церковь, в которой священники вместо тайны исповеди были информаторами. Тех священников МП, которые служили на Харьковщине, по два-три раза высылали из тех стран, где они служили. Соответственно, есть угроза с востока, с запада. Возможность защититься от этих угроз — строить Украину на крепком национальном фундаменте, в котором есть уважение к титульной нации и в котором есть урегулированное, уважительное отношение к представителям национальных меньшинств, которые проживают в украинском обществе. Такой наш взгляд, такой должна быть Украина.

Луцкий: Во-первых, я хочу извиниться перед всеми, у кого погибли бабушки и дедушки во время Великой Отечественной войны, и 9 Мая для нас всегда было, есть и будет одним из самых значимых праздников в государстве. Во-вторых, судя по словам моего оппонента, я так понимаю, что он в церковь вообще не ходит. Как человек, который ходит каждое воскресенье на службу, могу сказать, что говорят люди. У нас другая точка зрения. И мне очень печально, что такие люди есть в парламенте. Выступает человек, который в принципе ничего не умеет создавать, а разговаривает публичными штампами. Молодой человек, Вам не стыдно?

Швайка: Максимка, Вам киевляне дали свой ответ на выборах. Вы заняли даже не почетное второе, Вас послали на третье место, несмотря на весь админресурс. И это означает, что те квазиценности и те выгодные истории вообще яйца выеденного не стоят, потому что Вам свою оценку дали киевляне — не галичане, не человек с Полесья, с Донбасса, а Вас киевляне послали на почетное третье место.

Ведущий: Уважаемые гости, давайте мы все-таки вернемся к конструктиву, потому что, во-первых, тема нашего разговора — не результаты выборов, во-вторых, пан Игорь не выбирался по мажоритарному округу, поэтому сравнения будут некорректными. Я вижу, что мои коллеги хотят поинтересоваться взглядами наших гостей на отдельные гуманитарные аспекты.

Юлия Процышена, журналист, From-ua.com: Как вы думаете, почувствовали ли наши студенты преимущества Болонской системы в Украине?

Швайка: У нас здесь есть люди, которые внедряют эту Болонскую систему, из-за которой на сегодняшний день продолжается гуманитарная катастрофа...

Ведущий: То есть Вы отказываетесь отвечать?

Швайка: Давайте сначала уточним вопрос.

Луцкий: Болонский процесс закончился, и прежде всего речь идет о том, что мы должны привести наше законодательство в соответствие с европейскими стандартами. Здесь мы должны сделать несколько серьезных шагов, первые уже сделаны: это внедрение системы ВНО в средних школах, это признание аттестатов при поступлении, это признание международных олимпиад при поступлении в университет, это возвращение к воспитанию патриотов университета в части возвращения к университетской подготовке. Очень серьезные шаги, которые мы сделали на протяжении последних лет — это уменьшение количества университетов, потому что очень сложно объяснить в Европе, что в Украине более тысячи вузов, хотя больше 100-200 нет ни в одной европейской стране. Это не очень популярные шаги, но их все-таки надо делать. И надо идти к тому, чтобы вузы укрупнять, делать их региональными, профильными, потому что при независимости во время развития частного образования, развития мелких учебных заведений мы начали терять качество образования. Сегодня уже значительные шаги сделаны. Есть конкретные примеры. Один из лучших, я считаю, это Киевский национальный университет, созданный на базе четырех университетов и объединения научного потенциала и материально-технической базы, и уже за счет этого объединения есть шаги вперед. Нельзя сказать на 100%, но все-таки коррупция при поступлении в вузы уменьшилась, потому что все переведено в электронную базу данных, и каждый человек может посмотреть свой балл. И если информация будет необъективной, то он может обратиться в соответствующее министерство и получить ответ. Конечно, не все удается, но прогресс мы уже видим. Мы помним, что в прошлые годы на вступительной кампании присутствовали члены общественных организаций, в том числе и молодежных. Они осуществляли контроль за работой с первого до последнего дня в приемных комиссиях. И мы видим, что в этом году их практически нет, потому что уже нечего контролировать, все уже в автоматическом режиме. Европейские технологии, которые применяются, — электронное поступление. В этом году было вдвое больше заявлений в электронном виде. Люди не теряют время на то, чтобы ехать то в одно место, то в другое, чтобы подать документы. Они это делают не выходя из дома: выбирают учебное заведение, а потом, когда приходит время, они имеют возможность принять адекватное решение, в какой из вузов и на какую специальность они хотят подать документы. На это мы даем 10 дней, это первая, вторая и третья волна. И сейчас занимаются исключительно теми, кто неправильно заполнил документы, а не жалобами на то, что не совпало число людей в приемных комиссиях, и нет признаков того, что бы указывало на коррупционные действия. Поэтому, когда будет устранен человеческий фактор, это будет еще один шаг к европейским стандартам, которые мы внедряем. Очень надеюсь на то, что дальше без этого невозможно будет жить, но мы должны поставить точку в законе о высшем образовании. У нас есть несколько вариантов редакции закона, один за авторством Кабинета Министров, два — оппозиционные. И я бы хотел задать вопрос как глава комитета главе комитета. Сегодня, когда было много нареканий, что когда я был главой комитета, почему мы не принимали те или иные законы. Но мы рассматривали их и работали. На сегодняшний день за полгода ни одна редакция закона не рассматривалась, хотя сегодня у оппозиции большинство в Комитете по образованию и науке. Пожалуйста, выносите обсуждение в зал, а дальше уже обращайтесь к людям. Это очень важный закон, без которого невозможно внедрение европейских стандартов.

Ведущий: Теперь Ваш ответ. У Вас уже есть свое мнение?

Швайка: У меня всегда есть свое мнение, просто когда я слышу вопрос, как внедряется Болонский процесс, мой оппонент говорит, что он уже внедрен, он уже закончился. Если он закончился, то с какой целью внесен один, второй, третий законопроект? Когда журналист ставит вопрос о той или иной категории, давайте четко разделять понятия. Что такое Болонский процесс? Что такое европейские стандарты? Я приведу один пример. Например, я беру себе помощником-консультантом молодого специалиста, который закончил вуз в Польше. Министерство образования и науки придумало многотысячные затраты и примерно трехмесячные хождения из кабинета в кабинет для того, чтобы пройти т. н. нострификацию диплома. Возникает закономерный процесс: это есть часть Болонского процесса или нет? Механизация процесса, которую осуществляют вчерашние коррумпированные преподаватели, точнее работники администрации вузов, когда у каждого из них компьютер, когда каждому из них провели специализированную линию, и, в принципе, те же самые воры и мародеры теперь руководят электронным процессом — это приближение к европейским стандартам? Произошла смена их ценностных ориентиров или нет? Когда любой представитель ПР говорит сегодня о чем-то как о достижении, у меня возникает только один вопрос: они за двери собственных кабинетов хоть раз выходят? Второй вопрос: о какой такой стране идет речь, где нет коррупции при поступлении в вузы? Третий вопрос: почему к преподавателям вузов — деканам, ректорам — сегодня едут родители с вопросом: «Мой ребенок по конкурсу на бюджетное место 12-й, мест всего 10, и если приедут все 12, а то и 14, то мой ребенок не поступит. И как бы нам так сделать, чтобы те двое не доехали или чтобы у них документы не приняли?» Просто в отличие от представителей ПР, которая не придумала ничего лучше, чем прислать сегодня Луцкого на этот эфир, я у себя в округе регулярно бываю. Главный вопрос — когда мы говорим о каким-то Болонском процессе, то в любом райцентре спрашивают о том, что раньше было понятно, кому давать взятку, а сегодня этот вопрос размытый. Когда сегодня мои преподаватели из юридической академии им. Мудрого в Харькове, когда обращаются руководители вузов и говорят: спасите от этого министра образования и от этой т. н. Болонской системы, потому что вузов не останется. Когда в Харьковской области есть мощная идея объединить Зооветеринарную академию, Академию механизации и электрификации сельского хозяйства, Агроуниверситет им. Докучаева и, по-моему, еще какой-то сельскохозяйственный вуз, которые находятся территориально в четырех разных местах, занимаются абсолютно разными направлениями подготовки специалистов. Или еще один из маленьких примеров сегодняшней дальновидной политики: Университет внутренних дел решили подчинить Министерству образования и науки вместо МВД. Возникает один простой вопрос: а как быть с боевым оружием? У Министерства образования такого подразделения нет. Это специализированный вуз, в котором есть ресурсная база. В которую в том числе входит оружие для подготовки милиционеров, оперативников и других направлений специальностей. Когда принимаются табачниковские, луцкие или другие решения, складывается такое впечатление, что люди хотят получить какую-то красивую цифру, но при этом совершенно не разбираются в сути тех вещей.

Луцкий: Это уже монолог.

Швайка: Я отвечаю на вопрос, мой уважаемый Луцкий. Я закончу, Вы тогда сможете взять слово. Власть ПР в Украине растает очень быстро. Не знаю, увижу ли я в этой стране после этого Вас и ваших опричников. Но помните, что жить вы будете не по собственным мародерским правилам, а по нормам закона. Наша партийная программа дает четкий ответ: мы не приветствуем слепое копирование определенных элементов т. н. Болонского процесса. Украина имела и имеет свою внутреннюю национальную школу. Когда речь идет про европейские ценности и европейские стандарты... скажу не в тему.

Соглашение об ассоциации с ЕС и исполнение обязательств. Спрошу журналистов: а вы случайно не видели проект этого соглашения? А его случайно никто не видел, потому что он еще как бы фактически не сформулирован. Выполнение условий ЕС — это каждый, кто хочет, как хочет — так и толкует. Или это принятие избирательного кодекса, или это реформирование прокуратуры, четкой формулировки нет. Я, например, не видел, какие надо принять законы. И когда я в парламенте слышу от луцких и табачников, которые представляют то ли позицию правительства, то ли позицию пятого, шестого созывов про стандарты ЕС, хотелось бы предложить — а давайте предметно поговорим. Возьмите лист бумаги, на котором четко написано: 10, 20, 150, 1500 условий, но чтобы они были четко сформулированы, чтобы у нас в вопросах был смысл и чтобы на них можно было дать адекватный четкий ответ.

Ведущий: Прежде, чем дать возможность пану Максиму для реплики, я бы хотел из собственного опыта политического обозревателя сказать еще о такой интересной вещи. По странному стечению обстоятельств в КИМО, очевидно, самом престижном вузе, сохраняется определенный баланс студентов, фамилии которых позволяют вспоминать как представителей оппозиции, так и власти. Я даже не знаю почему. Возможно, это случайность. Пожалуйста, только очень коротко.

Луцкий: Я очень коротко. Тяжело общаться с человеком по поводу образования, который вообще ничего в нем не понимает и приводит пример о подчинении вузов МВД Минобразования. Как член постоянной комиссии по вопросам евроинтеграции, это одно из основных требований ЕС. Мы не могли объяснить аргументированно комиссии, почему вузы подчиняются другим министерствам. Одно из требований — что все вузы должны подчиняться Министерству образования и науки. И это большая ошибка, когда какое-либо профильное министерство открывает для себя вузы. Кто устанавливает стандарты? Кто проводит аккредитацию, лицензирование, присуждает научные звания и т. д.? Министерство образования. Поэтому было принято стратегическое решение: выполнить одно из основных требований ЕС относительно образования и начать процесс подчинения всех вузов профильному Министерству образования и науки. Существует понятие двойного подчинения, когда вуз подчиняется и Минобразования, и если, например, это военный вуз — Минобороны. То же самое и с МВД, и с СБУ, и с прокуратурой. Это называется профильные вузы, которые находятся в двойном подчинении.

Юлия Процышена, журналист, From-ua.com: Какова должна быть государственная политика в Украине относительно религий? Особенно в свете того, что у нас есть несколько православных церквей, а на этом фоне распространяются различные псевдохристианские и даже исламские тоталитарные секты.

Швайка: Сегодня существуют попытки уничтожить украинскую церковь, с украинской традицией, с многовековой историей и попытки насадить квазирелигию, обеспечить сохранение регистрации любого объединения граждан, которое называется религиозной общиной, без какой-либо конфессиональной принадлежности. У меня был опыт — зарегистрировать абсолютно нормальную религиозную общину, которая бы входила в состав Украинской православной автокефальной церкви, прихожанином которой я являюсь. В то время ситуация с религией была однозначной: мы будем регистрировать все, кроме традиционной украинской церкви. Это был такой неписаный закон. Для того, чтобы зарегистрировать парафию Украинской автокефальной православной церкви, необходимо преодолеть миллионы преград, в первую очередь те, которые связаны с деятельностью церкви как уставной организации. Устав надо было выписать таким образом, чтобы дать возможность любому количеству граждан рейдерским способом захватить любую общину, если на это будет дано указание. С другой стороны, религиозные общины, которые не имеют никакого отношения к религиозному многообразию, регистрируются абсолютно спокойно, потому что они не представляют никакого интереса и их заданием есть подрывать устои традиционной христианской жизни, которая сегодня есть в Украине. Какова должна быть политика? Политика должна отвечать каким-то определенным сформулированным заданиям. Мы сейчас говорили про образование, про стандарты, про технику, про электронную почту, про электронный учет — мы вообще-то говорим о процессе. Мы понимаем, как условный автомобиль движется, но мы же никогда даже не задумываемся: а куда он двигается? Куда он должен приехать? Мы говорим о взаимодействии деталей, организмов, кто кому в какой срок должен подать документы. Нормальный вопрос, который я часто задаю людям, которые приходят — а для чего? В религиозной плоскости возникает тот же самый вопрос по поводу регистрации любых религиозных сект — для чего такое их количество, для чего создаются препятствия для традиционной украинской церкви и какая задача стоит сегодня перед властью? Сегодняшняя задача — максимально оказать содействие МП или российской православной церкви в Украине, чтобы УПЦ МП назвалась российской православной церковью в Украине, потому что это соответствует действительности. Наша позиция — что Украинская православная церковь должна иметь преимущество на своей земле, а люди, которые хотят реализовать свои религиозные потребности, имели возможность это сделать, но не покушались на основы национальной безопасности.

Луцкий: Я считаю, что надо уважать всех и уважать их точку зрения. Меня сегодня волнует только одно — то, что сказал сосед. Это беда, и надо применять меры правоохранительным органам и нам объединяться против этого. Если человек признает МП — пусть идет в церковь МП, если киевский — пусть идет в киевский, если синагогу — пусть идет в синагогу. Мы не можем здесь навязывать свою точку зрения.

Евгений Морин, журналист, From-ua.com: Почему УАПЦ является самой национальной церковью Украины? Ведь ее основали в 1917 году — это не самая старая организация православных людей, образованная на территории Украины. Те же староверы из белой Криницы на Буковине лет так на 70 старше будут...

Швайка: Я вам привел пример, что в Украине есть три украинских церкви: это Украинская автокефальная православная церковь, УПЦ КП, о которой вы так неуважительно отзываетесь, и Украинская греко-католическая церковь, которые, в принципе, находят меду собой общий язык. Есть и не украинские церкви, которые этого и не скрывают. Есть католическая церковь, которая четко связана с Польшей, и она существует в Украине для того, чтобы поляки имели возможность исповедовать свои ценности, обращаться к Богу на польском языке. Такая церковь есть в Харькове. Кстати, могу сказать, что с католической церковью и с их епископом мы поддерживаем абсолютно нормальные отношения. Кроме того, люди обмениваются визитами, вместе проводят богослужения. Кстати, памяти погибших во время Второй мировой войны было совместное богослужение католической церкви и Украинской афтокефальной православной церкви, чего больше не делает никто. Все остальные 9 мая танцы на костях устраивают, а вся Европа молится за упокоение душ умерших, а не боевые 100 грамм пьют 15-летние подростки с разноцветными ленточками. Почему я являюсь прихожанином этой церкви — потому что мой духовный наставник владыка Игорь, епископ Харьковский и Полтавский. Он для меня есть духовным наставником, с ним я общаюсь на протяжении многих лет. Эта церковь существует в Украине как одна из церквей, которая связана с церковью-матерью, для которой Вселенский патриарх есть верховным наставником, которая канонично вписывается в любое пространство.

Ведущий: Есть вопрос от наших читателей. Петр из Луганска интересуется: «Считаю, что воспитание детей должно начинаться с детского садика. Что украинское государство делает для этого?». Пан Игорь, я так понимаю, что у Вас были проблемы с устройством ребенка в детский садик, может, начнем с Вас?

Швайка: Это проблема для миллионов украинцев, для которых есть украинская вывеска на детском садике или школе, а в середине совсем иное — советское образование, украинского на сегодняшний день нет. Воспитание должно начинаться со школьной скамьи. На сегодняшний день для этого есть несколько препятствий, одно из который кроется в Конституции, которая закрепила идеологическое разнообразие, то есть идеологический уклад Украины предполагает, что мировоззренческого уклада не существует, что могут существовать различные течения, к каждому из которых мой оппонент пытается относиться с уважением. Но я в своей стране думаю, что меня должны уважать иностранцы, которые сюда приезжают, а не я должен уважать каждого оборванца, который сюда приполз и заявляет о своих правах на мою землю. Правильным будет, когда тот, кто сюда пришел, уважает меня как гражданина этой страны и ту страну, в которую он приехал. С какой целью — это отдельная тема. Как должна быть построена система образования и мировоззрения? О какой мировоззренческой основе может идти речь, если моя дочка Софийка закончила первый класс в украинской школе (ну, внешне она была украинской) в Харькове. При моем появлении учителя начинают подбирать украинские слова, а через два предложения они плюют на это все и начинают говорить по-русски. Какие мировоззренческие ценности закладываются у ребенка, если весь май дети говорят, что «мы сегодня праздновали войну». Это про 9 мая, красная тряпка которого висит на первом этаже на протяжении всего календарного года. Детям тяжело объяснить, что такое день победы, которого не было, но они точно знают, что «мы сегодня празднуем войну» — они так говорят, они так воспринимают, они учатся праздновать то, что нужно говорить в соответствии с какими-то правилами. Это система ценностей, которых не существует. Задача сегодняшняя наша как политиков — выстроить такую систему ценностей. Я могу рассказать о нашей программе, она создана на наших идеологических основах. Это есть украинская церковь, украинский язык, украинская история — настоящая, а не сфальсифицированная большевиками, правопреемниками которых так хочет себя показать партия отдельных регионов. Это традиционные украинские ценности, на которых воспитывают детей. Показательным примером есть и катехитичное воспитание, начиная с детсадика, продолжая в школе и вузах. И знаете, в чем проблема? Вот такие луцкие настолько довели до маразма образовательную систему, что в классе возникла следующая ситуация. Мне учитель истории задает вопрос: «Я не могу преподавать основы религиозных наук, потому что у меня в классе есть два азербайджанца, а они не христиане. И я не могу 25-ти детям рассказать, что такое Рождество или сделать это хотя бы факультативным предметом, потому что для семей мусульман или иудеев это неприемлемо». Уважение ко всем превратилось в уничтожение самих себя. Двадцать пять украинских детей не могут получить знания относительно того, что такое Рождество, потому что в классе есть два представителя этнических меньшинств, про религиозные чувства которых учитель истории заботится больше, чем про надлежащее, хотя бы базовое образование 25-ти украинских детей. Вот это есть перевернутая система ценностей, которую необходимо поставить с головы на ноги и продвигать ее дальше. О чем можно говорить, если фальшивый образ «Молодой гвардии» на сегодняшний день на моей родной Луганщине торпедируется и ПР с коммунистами соревнуются, кто больше денег выбросит на поддержку «Молодой гвардии». И стараются выкидывать так, что я, недавно побывав в Краснодоне, подошел к памятнику молодогвардейцам — а там с прошлого года половина букв поотлетала. То есть ремонтировали так памятник, что буквы даже полгода не продержались. Это показуха, которая пытается ухватиться за какие-то позавчерашние ценности, а надо просто построить крепкую платформу на своих. О чем можно говорить, если дети до сих пор играют в военно-патриотическую игру «Зарница»? И делают это с привлечением российских команд. Устраиваются международные игры, на которые приезжают из Ростовской, Белгородской, Брянской, Курской областей. И разговор начинается с того, что Украина — это же бывшая советская республика, «Зарница» — это же советская игра, значит, скоро мы будет все жить в одной стране. Это слышат дети, которым 12-16 лет. Этот тот идейный постулат, который они воспринимают. И самое позорное, что этот постулат им доносят их учителя. Образование должно быть построено на крепком национальном фундаменте. У нас есть такая концепция, но это тема очень долгого разговора, чтобы хотя бы пунктиром пройтись по проблемным вопросам.

Ведущий: Уважая право пана Игоря иметь свое мнение, я хотел бы нашим зрителям напомнить, что согласно нашему законодательству, любая церковь у нас отделена от государства. Пожалуйста, пан Максим, Ваш ответ, стоит ли начинать воспитание с детского садика.

Луцкий: Вопрос был несколько шире — что государство делает в этом плане. Хочу сказать, что сегодня, работая в системе города как глава администрации, мне не очень приятно комментировать ту ерунду, которую я слышал сейчас. Я могу констатировать, что в течение этого года мы выполним задание президента Януковича относительно ликвидации очередей в детских садиках. Это огромная проблема. Это проблема первых лет независимости, когда детские садики приватизировали не по назначению, и сегодня каждая украинская семья испытывает огромную проблему с тем, чтобы отдать своего ребенка в детский садик по месту жительства. Хочу сказать, что сделано. Только в этом году в Киеве открыто 4 тысячи мест в детских садиках, но это пока не ликвидировало очереди. В следующем году будут открыты еще 5 тысяч мест для того, чтобы обеспечить беспрепятственное устройство детей в детские садики, потому что для всех родителей важно знать, что когда они находятся на работе, ребенок в тепле, накормлен и что за ним кто-то присматривает. Поэтому программа президента о ликвидации очередей в детских садиках и смене целевого назначения осуществляется очень серьезными темпами. Что касается 9 Мая...

Швайка: Вопрос был не о том, что администрация, украв половину денег, открыла 4 тысячи мест, а 5 тысяч вообще не открыла, а о том, как воспитывают. Не о том, чем кормят, а что рассказывают.

Луцкий: Все, что мне надо, я все знаю. Я же не перебивал Вас, послушайте.

Швайка: Вам просто нечего сказать, поэтому Вы про 9 мая третий раз. Ну, давайте.

Луцкий: Мы поздравляем ветеранов. В Соломенской администрации такая традиция существует давно.

Швайка: А ветераны 41-го года рождения или 38-го?

Луцкий: Мы ставим им палатки, ставим стулья. Учитывая возрастные особенности, делаем все, чтобы им было удобно. Мы организовываем концерт. И каждый должен прийти со своим ребенком для того, чтобы он увидел, кому должен быть благодарен за чистое небо над головой. Хочу напомнить, что через Киев война прошла дважды — в одну сторону и в другую, нет ни одной семьи, которая бы не потеряла хотя бы одного члена семьи. Это праздник ветеранов. А когда не будет ветеранов, дети придут с их портретами. И я хочу сказать, что в каждой школе обязательно должно быть и Красное знамя, и фотографии, и история, которая была, потому что у людей, у которых нет истории, нет и будущего. И так оно и будет.

Ведущий: Мы дошли до кульминации нашей программы, когда каждый из наших гостей сможет задать вопросы друг другу. Единственное условие, что для ответа на вопросы у вас будет всего 75 секунд.

Швайка: У меня нет вопросов.

Луцкий: Я вопрос задам, но это, скорее, не вопрос, а пожелание. Я считаю, что это абсолютно нормальная ситуация. Мы не враги, у нас просто разные точки зрения. Первое: учитывая небольшой политический опыт своего оппонента, хочу сказать, что выборы заканчиваются, и после выборов и оппозиция, и власть должны садиться за стол и думать исключительно о том, как строить страну и повышать благосостояние Украины. Это первое. Второе: я бы хотел попросить своего оппонента, чтобы он начал культурно разговаривать и не указывать, к чему привыкать, а к чему нет.

Швайка: Это вопрос?

Ведущий: Ну, очевидно.

Швайка: Вы знаете, мне понравилась у Луцкого одна фраза — что выборы заканчиваются, а жизнь продолжается. Для многих наших мобильных молодых граждан существует возможность общения в соцсетях. Вы помните, господин Луцкий, когда закончилась Ваша страничка на Facebook? Я Вам напомню — 26 октября сообщением, что в день выборов Украина перейдет, согласно решению Азарова, то ли на летнее, то ли на зимнее время, чтобы то ли по Москве, то ли по Киеву жить. После выборов, на которые вам киевляне принесли гарбуза, что-то социальные инициативы Максима Луцкого на том этапе как заглохли. Причем это каким-то странным образом совпало с выборами, на которых Вы, слава богу, не прошли в ВР, потому что таких, как Вы, там хватает, и таких надо оттуда выбрасывать. Так вот для Вас выборы закончились 26 октября, а социальные инициативы Максима Луцкого закончились 25 октября плюс-минус два дня.

Ведущий: Спасибо за внимание. До новых встреч!