В среду, 29 сентября, в Сочи прошли почти трехчасовые переговоры президентов России и Турции Владимира Путина и Реджепа Тайипа Эрдогана. Разговоров и ожиданий накануне было много, некоторые предрекали прорыв и подписание судьбоносных документов. Но в итоге, если этот саммит чем-то и запомнился, то уровнем закрытости. Пресс-подхода не было вообще – никакого. Вместо этого, на следующий день, то есть в четверг, в пропагандистском МИА «Россия сегодня» запланирована онлайн-конференция «по итогам визита Эрдогана в Россию» с участием пяти российских экспертов. То есть неучаствовавшие будут рассуждать, возможно, о небывшем. Прелестно.

Так что порассуждаем об этой все же важной встрече, основываясь на той скупой информации, что есть, сопутствующих факторах и бэкграунде.

ПОЛТОРА ГОДА НЕ ВСТРЕЧАЛИСЬ, А ТУТ ВДРУГ СРОЧНО

Предыстория сочинской встречи Путина с Эрдоганом, ее календарные ритмы, рифмы и закономерности – очень полезны для понимания ее сути. В начале этого саммита российский президент поблагодарил турецкого за то, что тот откликнулся на приглашение приехать в Россию. При этом напомнил: эпидемия не позволяла им «увидеться лично на протяжении полутора лет».

Да-да, перед этим рабочий визит Эрдогана в Москву был 5 марта 2020 года. Считается, что тогда ключевой темой переговоров стало урегулирование ситуации в Идлибской зоне Сирии. А это одно из наиболее горячих мест соприкосновения военных сил РФ и Турции.

Сейчас, накануне встречи 29 сентября, там опять произошло обострение. Кто-то назвал это саморазворачивающейся эскалацией. Но некоторые аналитики посчитали случившееся обычным, хорошо нам знакомым кремлевским приемом – игра на обострение с последующим предъявлением своих требований в обмен на снятие напряжения. (По окончании саммита появлялись сообщения, что после саммита турецкие части отступили в некоторых спорных местах Идлиба, но о точности этих оценок пока судить рано – возможно, что и вбросы).

Вот другая забавная деталь: две недели назад в столице Таджикистана Душанбе проходил саммит, посвященный 20-летию Шанхайской организации сотрудничества (16-17 сентября). Планировалось, что для Кремля это будет красивая пиаровская акция для внутреннего употребления – показ крупного, очень крупного (с учетом участия Китая) объединения недемократических стран, условно как бы – антизападного. Но накануне саммита глава КНР Си Цзиньпин сообщил, что будет участвовать лишь онлайн. После этого у Путина, похоже, случилась дипломатическая болезнь. Он заявил, мол, общался с людьми, заболевшими коронавирусом, и 14 сентября ушел на самоизоляцию. Срок которой вышел как раз через две недели, ровно к приезду дорогого гостя – 29 сентября! То есть, ранее полтора года не виделись, а здесь так важно было встретиться, что сроки так впритык рассчитали. Любопытно…

И третье календарное пересечение. Год назад, 27 сентября, началась Вторая Карабахская война, в ходе которой Азербайджан при политической и военной поддержки Турции (военная техника, инструкторы, советники) одержал победу над Арменией. По поводу поведения Кремля в ходе этой войны – мнения до сих пор прямо противоположные.

Одни говорят, что Москва специально «сдавала» своего союзника Армению, чтобы наказать ее за революционную смену власти Саргсяна на Пашиняна. К тому же, по окончании войны лишь усилила зависимость Армении и той части Карабаха, что еще контролируется армянами, от России.

С другой стороны, не секрет, что очень многими в Армении подобное поведение РФ было воспринято прямым предательством союзника, обещавшего поддержку. Соответственно есть мнение, что Путин до последнего момента не решался предпринимать резких движений, опасаясь прямого столкновения с Турцией, стоящей за Азербайджаном.

Если в такой версии есть какая-то доля правды, то естественно предположить, что личной встрече Путина с Эрдоганом мешал еще и долгий шлейф Второй карабахской войны.

ДРУЖЕСКИЕ ВРАЖДЕБНЫЕ ОТНОШЕНИЯ БЫВШИХ ИМПЕРИЙ

И в целом для всего спектра взаимоотношений России и Турции, Путина и Эрдогана характерны сложность, двойственность, неоднозначность.

Судите сами. В военно-политическом плане: противостояние в Сирии (прежде всего, в Идлибе), только недавно прекратившееся – в Ливии, а также наблюдение друг за другом из-за спин союзников на карабахской линии разграничения.

В Афганистане – и у России, и у Турции сложные танцы с талибами, при непростых – по-разному – взаимоотношениях с Западом, и противоположными интересами в Центральной Азии. Там Россия стремится сохранить и усилить свое влияние, пользуясь талибской угрозой, а вот Турция с удовольствием поддерживает и развивает идеи тюркского, «туранского» единства.

Что касается Украины и аннексированного Россией Крыма, то тут аккуратная, но последовательная поддержка Анкары на самых разных площадках, объясняемая, кроме всего прочего, и наличием большой крымскотатарской диаспоры в Турции.

Но тут же, рядом в энергетике – союзнические отношения с РФ в «Турецком потоке», ведущем газ в обход нашей страны. Плюс строительство вместе с Москвой на южном побережье Турции атомной электростанции «Аккую» (в ходе переговоров Эрдоган пообещал пустить первый блок АЭС в следующем году). В других экономических взаимоотношениях – достаточно активная торговля и, что особенно важно для Турции, – туристический бизнес, привлекающий россиян.

Торговля оружием – тоже неоднозначно. Анкара, вопреки недовольству союзников по НАТО, закупила подразделение С-400 и заявляет, что собирается купить еще. Но с другой стороны, как раз в день встречи Эрдогана с Путиным был эффектно (и будем надеяться – эффективно!) подписан Меморандум о сотрудничестве между министерством обороны Украины и турецкой компанией Bayraktar Savunma по строительству и обустройству на Киевщине совместного учебно-испытательного центра для обслуживания, ремонта, модернизации БПЛА, а также обучения персонала, связанного с эксплуатацией беспилотных летательных аппаратов Bayraktar. А в будущем планируется, что турецкая компания будет инвестировать собственные средства в строительство в Украине завода по изготовлению беспилотников.

На этом примере – особенно интересна смена риторики на пропагандистском российском ТВ. Если накануне встречи достаточно активно говорилось, что нужно всерьез поговорить с Эрдоганом о «байрактарах», то после того, как встреча состоялась, тон сменился. «Да поймите! Это же Стамбульский базар. Выгода! Пусть продают Украине, что хотят, мы с этим как-нибудь разберемся. Сотрудничество с Турцией важнее».

Таким образом, взаимоотношения России с Турцией похожи на бесконечный командный матч на многих досках одновременно, причем где-то по шахматам, где-то по шашкам, а где-то «в чапаева». Здесь упрощение и плоское понимание ситуации опасно. И Украине на каждом из важных для нас направлений важно четкое понимание своей долгосрочной линии.

ПУТИНСКОЕ ПРЕСС-АФТЭПАТИ, КАЖЕТСЯ, НЕУДАЧНОЕ

В условиях византийской закрытости российской, кремлевско-путинской политики обращают на себя внимание мелкие, казалось бы, детали. Ну, вот, скажем, общение Путина с Эрдоганом под камеру по окончании закрытой части трехчасовых почти переговоров. Обнулённый российский президент издавна любит подобные пресс-афтэпати вместо пресс-подходов. Но со временем они стали получаться у него все меньше и меньше, показывают его не в лучшем свете. Так было и в этот раз.

Вот Путин делится опытом своей сомнительной самоизоляции, причем, похоже, не столько с Эрдоганом, сколько с российской прессой. «Три десятка человек вокруг меня заболели, потому что поздно ревакцинировались…»

Три «ха-ха». С начала 2020 года пресса только и пишет об экстраординарных мерах антиковидной безопасности вокруг Путина. Кто-то может поверить, что в таких условиях в путинском окружении коронавирусом заболели не один – не два, а «три десятка» человек?

Идем дальше. Путин: «Адъютант, с которым я целый день проработал с утра до вечера, заболел». Ух ты, а что – у Путина есть адъютант? И он с ним целый день работает? Это что-то новое и интересное. Советники, помощники, прислуга – понятно. Но «адъютанты»?.. О чем говорит употребление этого слова? Может быть, о милитаризации мерцающего путинского сознания. А может – о его самооценке, приближающейся к монархической. Ведь не секрет, что Путин сравнивает себя с системно подмораживавшим Россию Александром III (за последние 20 лет ему поставлено или восстановлено наибольшее количество памятников по всей России и в оккупированном Крыму, последний из них был открыт в июне этого года в Гатчине при участии самого Путина). А генерал-адъютанты, как раз имевшие доступ к монарху и долгой работе с ним – это оттуда.

Полезно также вспомнить, что выражение «адъютанты Путина» стало популярным в 2016 году, когда российский политолог Евгений Минченко назвал так путинских охранников, двинутых им далее во властные структуры. И это, похоже, прижилось.

Но идем дальше по спичу Путина: «А у меня титры высокие и меня, слава богу, пронесло». И вот дальше случилась неловкость. Эрдоган оказался слишком любопытствующим. «Сколько у вас были – антитела?» – «Я не помню, они по-разному считают, где-то 15-16» – «Но это все-таки низкий уровень. У меня были больше 1100» – «Не-не, высокий, они как-то по-разному это считают… У меня был высокий, и, несмотря на то, что я с инфицированным человеком целый день провел вместе, я не заболел».

«ДВОЙКА» ЗА НЕВЫПОЛНЕННОЕ ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

А вот это очень интересно! Потому что летом Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) утвердила международный стандарт анализа наличия антител – с единицей измерения BAU: «binding antibody units» («единицы связывающих антител»). Следом Росздравнадзор принял его в работу.

Интерпретация результата по данному стандарту оценки иммунного статуса выглядит следующим образом:
● менее 10,0 BAU /мл – отрицательный (антител нет);
● равно или более 10,0 BAU /мл – положительный (антитела есть);
● при этом 11-79 BAU/мл – вируснейтрализующий эффект низкий (принятие решения по вакцинации);
● 80-149,9 BAU/мл – вируснейтрализующий эффект действует только в 50% случаев (контроль в динамике);
● при более 150 BAU/мл – вируснейтрализующая активность ярко выражена в 100% случаев (достаточный уровень для защиты, вакцинация не требуется);
● при 500 BAU/мл и выше – выработан максимальный уровень антител (вакцинация не требуется).

А теперь внесем в эту шкалу оглашенные показатели Путина («вируснейтрализующий эффект низкий») и Эрдогана («выработан максимальный уровень антител»). Какие предположения и выводы можно сделать, исходя из этого?

То ли в России, по крайней мере, в дорогостоящей путинской медобслуге считают уровень антител каким-то не общепринятым, устаревшим способом (типа эксклюзивно, «для барина»). То ли Путин, не подготовившись к разговору, начал врать и выкручиваться на ходу. Но при этом Эрдоган, в отличие от Путина, к беседе на эту тему не готовившийся, показал хорошую реакцию (задал конкретный вопрос), владение темой и знание текущей ситуации в данном вопросе.

И это, кстати, тоже в чем-то показывает, почему турецкий президент, обладающий все же меньшим потенциалом, чем российский, тем не менее, общается с ним не просто прагматично, но и наравне.

Олег Кудрин, Рига